Как боролись с мусором в Москве до революции

В древности мусора было мало. Почти все ценное – одежду, посуду, предметы быта – использовали и чинили, пока они не разваливались на части окончательно. Одежду перешивали, а когда она приходила в полную негодность, пускали на тряпки или корпию (кашу из ниток, которая заменяла вату). Все объедки и огрызки со стола скармливали скоту, сломанные деревянные предметы сжигали, а бумагу, конечно, берегли.

И все равно в большом городе, каким Москва была уже в XV веке, мусора было больше, чем успевали собрать и переработать. Одной из главных проблем были отходы жизнедеятельности человека и животных, которые из-за роста населения стали проблемой городского масштаба уже в XVII веке.

Золотари: что было вместо канализации

Золотари в 1910 году

Древние москвичи были большими неряхами, как все городское население средневековой Европы. Мусор и нечистоты выбрасывали прямо на улицу. Отхожие места в палатах знатных людей часто выходили на задний двор или в переулок. Мостовые были только на главных улицах, да и то не на всех, а большинство улиц утопало в грязи, смешанной с навозом и человеческими экскрементами. Навоз привлекал стаи воробьев, а по весне, когда все оттаивало, жители вывозили грязь с улиц на подмосковные огороды.

Вплоть до середины XVII века об уборке улиц и соблюдении санитарных норм не шло и речи. И даже после того, как в 1654 году в Москве и центральном регионе случилась эпидемия чумы, выкосившая до трети населения, ничего не менялось вплоть до 1699 года. Тогда царь Петр издал короткий закон «О наблюдении чистоты в Москве и о наказании за выбрасывание сора и всякого помета на улицы и в переулки» – теперь за это били кнутом и взимали штраф.

Состояние большинства московских улиц в начале XX века (из альбома «Марьина Роща и Останкино в 1913 году»)

Но нужна была еще одна эпидемия чумы, 1771 года, чтобы московские власти обязали домовладельцев заводить выгребные ямы, а для их очистки завели команду золотарей – ассенизаторов, которые ездили по улицам с бочками и за минимальную плату откачивали содержимое выгребных ям. Сначала в золотари назначали уголовных преступников, отбывающих наказание по мелким преступлениям – за службу им снимали часть срока. Постепенно в золотари пошли вольнонаемные бедняки – какая-никакая, а работа, плюс есть небольшой шанс найти в помоях деньги или драгоценности.

ЧИТАТЬ: Как русские бунтовали во время массовых эпидемий?

В центре фото – обоз золотарей

Работали золотари по ночам – очень уж «ароматной» была их работа. За это в XIX веке золотарей прозвали «брокарами» – по названию известнейшей парфюмерной фирмы.

«Рано утром мимо наших окон громыхал обоз с бочками – на козлах, укрепленных длинными эластичными жердями, тряслись “золоторотцы”, меланхолически понукая лошадей и со смаком закусывая на ходу свежим калачом или куском ситного. Прохожие тогда отворачивались, зажимали носы и бормотали: “Брокар едет”», – вспоминал москвич, театральный критик Юрий Бахрушин.

Объехав часть города, за которую были ответственны, золотари ехали на окраину, за Камер-Коллежский вал, и сливали содержимое своих бочек в окраинные водоемы или нижнее течение Москвы-реки. В Лефортово до сих пор есть Золотая улица, пересекающая бывший Камер-Коллежский вал – по ней золотари везли свой груз на окраины за Владимирским трактом.

Строительство московской канализации, 1898

К середине XIX века Москва была окружена кольцом нечистот. Историк Николай Кареев вспоминал: «Подъезжая к Москве на лошадях, затыкали носы от зловония, распространявшегося свалками нечистот, и даже когда уже были железные дороги, в вагонах к этому случаю закрывались окна. Историк Соловьев в этом отношении сравнивал Москву с Сатурном, вокруг которого тоже есть кольцо».

Конечно, москвичи старались всячески сэкономить на услугах золотарей – самостоятельно выливали, вычерпывали свои выгребные ямы за забор, на пустые участки, прямо на улицу.

С 1875 года городская Дума Москвы начала издавать обязательные постановления по вопросам санитарии. Определили точное время вывоза нечистот, маршруты обозов, издали правила по устройству выгребных ям и отхожих мест.

Но все правила и штрафы были бессильны против низкой культуры быта. Газета «Русская летопись» в 1871 году сообщала о центре Москвы: «Идем по запаху. Вот Красная площадь и на ней единственный в Москве монумент освободителям России в 1612 г. Вокруг него зараза от текущих по сторонам вонючих потоков. В глубине “города” (имеются в виду торговые ряды. – УР) в грязи и вони городские трактиры. С внутренних дворов нередко целые ручьи вонючих нечистот текут прямо на улицы».

На Верхних Марьино-Люблинских полях

Только в 1893 году московские власти наконец начали строить канализацию и оборудовать Люблинские, а затем Люберецкие поля орошения, где нечистоты проходили почвенную очистку. Золотари же ездили по московским улицам еще до 1930-х годов.

Бытовой мусор: свалки и старьевщики

Тряпичные склады в Кондрово, 1908

С ростом населения Москвы росло и количество бытового мусора. Уже не хватало собак, чтобы подъедать все остатки разделки свиных и коровьих туш, тысячами продававшихся в Охотном ряду, и появились сборщики падали.

Историк Георгий Андреевский пишет: «В середине XIX века на московских улицах появились фургоны и колымаги с обитым оцинкованным железом дном и покрытые грязным и рваным брезентом или рогожей. Когда они медленно тащились по улицам, прохожие от нестерпимой вони зажимали нос, а жильцы домов закрывали окна». Эти возчики собирали кости, жилы, копыта, головы забитого скота и везли на костомольни, мыльные, клееварные заводы, расположенные по окраинам тогдашнего города – за нынешним Третьим транспортным кольцом.

Старьевщик

С большинства городских дворов мусор собирался тряпичниками. Они ходили по городу с тележками и собирали тряпье, старое железо, отходы производства обуви и одежды и прочий хлам. За день, по оценке Андреевского, могло собраться 8–10 пудов мусора.

Тряпичник вез свои кули на тряпичный склад, где сдавали его по весу – от 13 до 23 копеек за пуд. На складе хлам сортировали: тряпки шли на бумажные фабрики, кости – на клееварные заводы, стекло – на стекольные заводы, а уцелевшие бутылки и склянки можно было продать в посудную лавку.

1903–1904. Русские типы. Татарин-старьевщик

Но тряпичников на всю Москву было, может быть, 100–200 человек – слишком мало для огромного города. Поэтому за городом все равно появились стихийные свалки. Газета «Московские ведомости» писала: «За Дорогомиловской заставой на земле крестьян деревни Фили производится свалка мусора в глубоком овраге. На днях двое мусорщиков, оставшиеся на ночлег в этом овраге, были завалены мусором насмерть. Вместе с ними в вырытых конурах ночевали и другие мусорщики, которым удалось выкарабкаться из-под мусора. Они проведали местным крестьянам об обвале, с помощью которых были отрыты трупы двух несчастных бездомных людей».

Деревня Фили, начало XX века

На рубеже XIX–XX веков в Москве сформировалась ситуация мусорного кризиса – нечистоты и свалки поглощали город. Эту проблему предстояло решать уже советской власти.