Трудности переводчика: как русские переводят с английского

Что мы переводим?

“Главная проблема перевода с английского на русский и обратно в том, что у этих языков разные средства выразительности. Английский в первую очередь силен своей лексикой; в нем есть слова, про которые в словарях написано несколько страниц. Поэтому он славен своими каламбурами.

У русских слов такой многозначности нет. Главная сила русского — его синтаксис. Можно переставлять слова в предложении — будет меняться смысл и подтексты. А поскольку мы переводим не слова, а смыслы и впечатления, то задача переводчика — конвертировать лексические средства выразительности в синтаксические. Это бывает трудно.

Обычно перевести английскую игру слов на русский удается, но я хотела привести пример, когда получилось не полностью. Я переводила роман Джона Бэнвилла «Хаос», где один герой дает другому прозвище Mefisto, именно через F. В нем заложена игра слов. По-английски fist — это кулак, а по-немецки Faust — это кулак. И получается, что в одной кличке соединились Фауст и Мефистофель. Я перевела как Мефистойфель, потому что Teufel по-немецки черт, но полностью все эти смыслы передать не удалось.

Наша задача сделать так, чтобы русский читатель засмеялся и заплакал там, где смеется и плачет англоязычный читатель. И ее переводчик может решать любыми способами”.

Вольный vs буквальный перевод

“Это два лагеря, между которыми идет вечная война. И в зависимости от того, к какому лагерю ты примкнул, это определяет всю твою дальнейшую переводческую карьеру: тусовку, в которой ты находишься, переводческие средства и так далее. Но даже если мы возьмем Пастернака и Лозинского, которые являются символами этих двух лагерей, то и Пастернак не полностью пересочиняет монологи Гамлета, и Лозинский не переводит одно слово за другим. Они оба – поэты, они оба в своей работе используют личный талант и знание языка. Им хотелось перевести «Гамлета», и они это делали так, как им казалось нужным и правильным, как подсказывало им их внутреннее чувство баланса.

Я очень люблю книжки про муми-троллей, особенно «Волшебную зиму». В ней муми-тролля учат кататься на лыжах. И переводчик первое время тоже чувствует себя как начинающий лыжник, который с какими-то непонятными штуками на ногах съезжает с горы. Но после того, как ты сделал это много раз, тебя посещает чувство полета. И это первый шаг к тому, чтобы стать настоящим переводчиком.

Я принадлежу к лагерю «пастернаковцев» — его «Быть или не быть…» со школьных времен помню наизусть. Если ты для себя решаешь, что язык перевода важнее языка оригинала, купаешься в невероятных возможностях русского языка, то работается веселее”.

Как переводить мат, сленг, шутки, неологизмы?

“В каждом конкретном случае решаешь конкретную задачу. Если персонаж ругается матом, то зачем он это делает? Он хочет обидеть, задеть или наоборот делает это ласково? Русские суффиксы и приставки творят чудеса. К грубому слову можно добавить уменьшительно-ласкательный суффикс и будет уже не грубость, а нежность: дурак — дурачок.

Неологизмы на обоих языках придумываются для конкретного случая и могут звучать как угодно. Сленг, мемы, политические шуточки устаревают, с этим ничего не поделать. Но можно играть со своим политическим контекстом.

Я недавно переводила роман Клода Маккея «Банджо» про жизнь афро-американского сообщества в Марселе в 1920-30-е годы. Там мне приходилось регулярно решать проблему ругани, причем очень затейливой. Я придумала ругательство «кокосовое рыло» — оно мне очень нравится.

В романе Бэнвилла фамилия главного героя Godley, то есть в нее зашито слово бог. Важно, что персонаж с этой фамилией по сюжету — ученый, открытие которого полностью перевернуло устройство мироздания, то есть он в определенной степени создатель нового мира. Можно по-русски назвать персонажа Годли, а можно Богли. Тогда можно вставить в текст много шуток, вроде «на Богли надейся, а сам не плошай», «Богли-убогли» и так далее”.

Дарья Сиротинская, координатор международных программ Института перевода.