Почему России и Китаю потребовалась война для установления дипломатических отношений? 

Первые контакты русских и китайцев относятся к XIII веку. Еще во время нашествия на Русь монголы угоняли русских пленников в Пекин, где те присягали императору монгольской династии Юань. 

В XV веке в Китай впервые попали уже купцы. В XVI и XVII веках торговля интенсивно развивалась, кроме того, русские активно осваивали Сибирь и Дальний Восток. Казалось бы, вот они, предпосылки для установления официальных контактов России и Китая. Тем не менее страны договорились о границах только в 1689 году, после военного конфликта.

Нерчинский договор 1689 года 

В 1640-х годах русские стали осваивать Приамурье. Маньчжурская династия Цин также претендовала на эти ничейные земли, хотя и не контролировала их. 

В 1685 и 1686 годах цинские войска осаждали русскую крепость Албазин на Амуре, а в 1689 году – расположенную западнее на реке Шилке еще одну крепость, Нерчинск. Многолетние приграничные столкновения завершились подписанием Нерчинского договора. Документ, составленный на маньчжурском и латинском языках (но не на русском – переводчиков не было!), впервые определил отношения и границы между двумя государствами. 

Те же события послужили прологом к появлению Русской духовной миссии в Китае. В 1685 году часть казаков из Албазинской крепости перешли в китайское подданство. Для богослужений им выделили буддийский храм. Переселившийся вместе с казаками священник Максим Леонтьев превратил его в православную часовню. Активность Леонтьева помогла наладить российскую миссионерскую деятельность в Китае в начале XVIII века. 

Почему Китай не развивал дипломатические отношения со своей стороны? 

До середины XIX века Россия направила в Цинскую империю 18 посольств разного уровня. Российский дипломат Савва Рагузинский в конце 1720-х обнаружил в пекинских архивах сведения о том, что после заключения Нерчинского договора страну посетили порядка 50 русских «посланников» (многие из них действовали без ведома центральных властей). А в России в течение XVII–XVIII веков побывали всего четыре китайских посольства, и только два из них посетили Москву и Петербург.  

Китайские императоры попросту не были заинтересованы в развитии дипломатических отношений с Россией. Многие гости оседали в китайской «приемной»: к императору иные главы миссий не могли попасть месяцами и уезжали ни с чем. В XVII веке китайский император лично принял только четверых россиян.

Русские послы XVII в. в Китае (журнал «Нива»)

Советский и российский китаист, академик Владимир Мясников отмечает, что в основе внешнеполитической доктрины Китая лежал тезис о собственном превосходстве и «варварстве» остальных народов. Пекин стремился навязать всем государствам, вступавшим с ним в контакт, статус вассала. Под это подстраивались вся китайская дипломатия и придворный церемониал. Без определенных процедур восточный властелин гостей не принимал, общение с иностранным представителем на равных было скорее исключением (или военной хитростью). Чем дальше, тем строже работала эта система. 

Пекин был заинтересован в установлении господства, в первую очередь в Ближней Азии. Торговые связи он рассматривал лишь как средство достижения политических целей. В отличие от России для Китая это было нечто третьестепенное. В Москве с особенностями китайского мировосприятия знакомились весь XVII век.

Упущенный повод

При династии Мин (царствовала до 1644 года) Пекин в 1618 году посетила миссия томского казака Ивана Петлина. К императору его не пустили – якобы потому, что не привез подарки от царя Михаила Романова. Зато Петлину вручили грамоту для российского монарха. В документе русским было разрешено посещать страну, торговать в ее пределах и предлагалось наладить переписку между дворами. В Москве возможность развить отношения с Пекином упустили: документ пролежал непрочитанным 56 лет. На то было несколько причин. 

Первая страница «Росписи» и предположительное изображение Петлина

Полвека в России не было переводчиков с китайского и маньчжурского языков. Посвящать в секретные политические вопросы иностранцев, которые могли бы перевести текст на латынь или монгольский, а с них на русский, не хотели. В целом практика разговора с китайцами через третий язык сохранялась в России до второй половины XVIII века, когда переводом стали заниматься ученики Русской духовной миссии.  

• Подробнее об этом: «Китайская грамота»: как это выражение появилось в русском языке?

 С другой стороны, и острой необходимости в переводе не было. Организацию миссии Петлина подстегнули… иностранцы. В начале XVII века Англия активно стремилась проложить через территорию Русского царства сухопутный маршрут в Восточную Индию и Китай, а заодно освоить Сибирь как потенциальный центр иностранной торговли. В Москве от нажима англичан уклонялись. Их проникновение угрожало утратой прибыли от установления торговых связей и появлением в Русском государстве западных миссионеров, авантюристов и шпионов. 

Если бы англичане получили доступ к обширным сибирским территориям и занялись там развитием иностранной торговли, это нанесло бы России огромный ущерб.

Пришедший к власти в России в 1613 году царь Михаил Романов обеспечил протекционизм во внешней торговле, чтобы защитить ее от западных посягательств. Также он снаряжал экспедиции в Сибирь и на Дальний Восток, чтобы заложить там опорные пункты – остроги. Из Москвы летели распоряжения наладить работу по разведке торговых путей и освоению территорий на местах. 

В общем, к грамоте минского императора в 1620-х отнеслись небрежно. Более ценной оказалась «Роспись» Петлина – описание пути в Китай через Монголию и самих стран, реки Оби, а также планы территорий. Этот отчет сыграл важное значение в дальнейшем освоении Восточной Сибири. 

Позднее копию «Росписи» английский посол Джон Меррик ухитрился переправить в Англию. В течение XVII–XVIII веков она выдержала семь переизданий в Европе. 

 Китайские бюрократические церемонии 

Маньчжурская династия Цин (правила с 1644 по 1912 год) оказалась менее дружелюбной к России, чем Мин, которую она сменила. Только в XVIII веке она в одностороннем порядке 11 раз прерывала с Россией торговые связи на месяцы и годы.

Флаг 1-й. Император Китая из династии Цин – Шуньчжи

Российский посланник Федор Байков в 1656 году провел в Пекине со своим посольством в изоляции полгода, но так и не попал к императору. Байков отказался от унизительного обряда челобития коутоу, что, согласно китайскому церемониалу, означало бы признание вассальной зависимости России от Китая. 

Подставил Байкова торговец Петр Ярыжкин, опередивший дипломата с визитом в Китай на девять месяцев. Ярыжкина приняли за официального посланника, он не стал разубеждать хозяев и по незнанию совершил челобитие, закрепив вассальный статус России в глазах китайцев. Байков об этом эпизоде не знал. Выйти из положения ему не помогла даже грамота царя Алексея Романова. Посол был обязан передать ее лично императору, но в итоге увез бумагу домой. 

Письмо царя Алексея Романова передали китайцам только гонцы Иван Перфильев и Сеиткул Аблин в 1662 году. К счастью, большего, чем курьерской миссии, от них Москва не требовала. А в 1669 году прибывшего в Китай как торговца Аблина наконец принял новый китайский император Сюань Е. Правда, не по протоколу – в роще, а не во дворце.

Китайский шаг навстречу

Тем временем обстановка в Приамурье накалялась. Отчаянно требовались переговоры. Пекин впервые отправил свою делегацию на приграничные, неподконтрольные территории. Дипломатической она была только отчасти, так как ее сопровождало 15-тысячное войско. 

Силовой фактор сыграл решающую роль при подписании договора в пользу Китая: переговоры велись во время осады Нерчинска. Россия утратила свой главный опорный пункт на Амуре – крепость Албазин – и Приамурье до 1858 года. 

Вид Нерчинска из «Записок Идеса»

Нерчинский договор, подписанный в неравных условиях, был юридически несовершенен. Однако благодаря ему торговля развивалась, и Петр I даже установил государственную монополию на «китайский торг». Только казенные и только российские караваны могли пересекать границы. 

А еще Нерчинский договор – а позднее и рост могущества России на мировой арене при Петре I – закрепил в китайской внешней политике партнерский, а не вассальный статус России.