Что происходит на картине «Протодиакон, провозглашающий на купеческих именинах долголетие»

Купеческий сын

Николай Неврев мечтал стать художником с детства. Казалось, все было против этого. Он рано лишился отца, мать отдала его в Мещанское училище. Неврев должен был получить начальное образование и затем пойти работать к какому-нибудь купцу. Но к учебе он был равнодушен и вскоре его отчислили. Не получилось закончить и Строгановскую рисовальную школу — однажды он так хорошо выполнил рисунок, что преподаватель решил, будто он его скопировал через стекло. Неврев не стал себя оговаривать и ушел. 

Только в 20 лет он поступил в Московское училище живописи и ваяния. Получив диплом свободного художника, стал писать портреты на заказ. Тут-то ему улыбнулась удача. Он стал одним из самых востребованных московских мастеров. В конце 1860-х начал писать жанровые картины, в том числе из купеческой жизни — не глянцевые, очень живые и правдивые. 

Певец на именинах

Одной из самых ярких работ Неврева стало полотно «Протодиакон, провозглашающий на купеческих именинах долголетие». На ней он изобразил момент семейного торжества: до революции в России чаще отмечали не день рождения, а именины (день памяти святого, имя которого человек получил при крещении). В праздничный день утром отправлялись в церковь, где именинник причащался. А вечером ждал гостей на праздничный ужин — обязательно с пирогами. 

В купеческой среде на именины часто приглашали священников, которые исполняли песнопения. Обязательным пунктом в их программе было провозглашение многолетия — так имениннику желали благополучия и долгих лет жизни. Чем ярче было их выступление, тем больше мог оказаться их гонорар. Писатель Иван Шмелев в романе «Лето господне» так описывает этот момент: «Такое многолетие ему протодиакон возгласил – никто и не помнил такого духотрясения. Как довел до… “…мно-гая лет-та-а-а-а…” – приостановился, выкатил кровью налитые глаза, страшные-страшные… хлебнул воздуху, словно ковшом черпнул, выпятил грудь, горой-животом надулся… – все так и замерли, будто и страх, и радость, что-то вот-вот случится… а официант старичок ложечки уронил с подноса. И так-то ахнул… так во все легкие-нелегкие запустил… – грохот, и звон и дребезг».

Слишком смешной диакон

Именно такой момент изображен на картине художника. Дело происходит в доме зажиточного купца – об этом говорят картины в дорогих рамах, дорогая мебель. Священнослужитель в шелковой рясе поет изо всех сил, сжав кулаки и напрягая живот – кажется, что его исполнение буквально можно услышать. Правда, внимательно его слушает только пожилой бородатый мужчина, сидящий перед ним. 

Остальные персонажи заняты своими делами. Захмелевшие гости подпевают или исполняют что-то свое. Подгулявший мужчина в клетчатых штанах, похоже, не раз успел приложиться к бутылке, которую держит в руках. Младенец на руках у няньки расплакался от громких звуков, женщины, сидящие за столом у самовара, пьют чай.

Молодая купчиха в синем платье, подперев голову рукой, похоже, пытается закрыть ухо, чтобы пение досаждало не так сильно, а рядом с ней стоит сын, которого выступление протодиакона застало за поеданием булки. 

Николай Неврев собирался показать картину на конкурсе Общества любителей художеств, но сделать этого не смог. Узнав об этом, церковь запретила ее показывать – слишком смешным показался священнослужитель. Но полотно купил купец Сергей Карзинкин, а позже его дочь передала картину Третьяковской галерее, где та находится и сейчас.