Зельфира Трегулова: «Третьяковская галерея не может закрываться от мира»

В ушедшем году выставочные планы российских и многих зарубежных музеев резко изменились. Не исключение и Третьяковская галерея, активно участвовавшая в выставках по всему миру.

Russia Beyond: Третьяковка была весьма активна в международном поле до начала прошлого года. Какая позиция у музея сейчас?

Зельфира Трегулова: Равно как Россия не может быть закрытой страной, точно так же и Третьяковская галерея не может закрываться от мира. В особенности на фоне того невероятного интереса и внимания к русскому искусству, которое мы наблюдаем в последние годы, и в создании которого мы сами активнейшим образом участвовали. Мы хотим, стараемся и продолжаем быть активными в международном поле.

Даже в прошлом году три наши выставки были с международным участием. Это и выставка Генриха Семирадского, одной из заглавных картин которой стала «По примеру богов» из Национальной галереи Армении, а его огромное полотно «Доверие Александра Македонского к врачу Филиппу» мы привезли из Государственного музея изобразительных искусств Республики Беларусь, предварительно отреставрировав. Тот же минский музей предоставил три работы для выставки Игоря Грабаря, которая сейчас проходит в Инженерном Корпусе.

Генрих Семирадский «Доверие Александра Македонского к врачу Филиппу»

Ещё в ноябре 2021 года мы подписали фундаментальное соглашение о сотрудничестве с Фондом развития культуры и искусства при Кабинете министров Узбекистана, касающееся исследования русского искусства в коллекциях местных музеев. Ведь там хранятся абсолютно неведомые сокровища русского авангарда и искусства XX века! В 2023-2025 годах пройдут три совместные с ними проекта - это выставки Алексея Моргунова, «Путь на Восток» и ретроспектива Соломона Никритина. По работам последнего очень надеемся, что станет возможным участие Музея современного искусства в Салониках – там хранится важный пласт его вещей. 

Узбекистан вообще несколько десятилетий не выдавал произведения из своих собраний на выставки. И вот сейчас взялся за большое международное продвижение своей истории, культуры и богатых коллекций. Прямо сейчас идет потрясающая выставка в парижском Лувре «Великолепие оазисов Узбекистана», а в самой стране побывал в январе директор Музея Уффици Айке Шмидт. И я очень надеюсь, что результатом этого визита станут какие-то проекты, связанные с русским искусством, которые будут организованы в Европе пусть и не из российских собраний, но при нашем содействии и консультативной помощи. 

RB: Речь идет о привозах выставок в Россию, но не гастролей третьяковских шедевров за рубежом?

Да, мы говорим о привозе вещей сюда и о взаимодействии на площадках Третьяковской галереи. Здесь вопрос упирается не в нас. Это вопрос государственной политики и продолжение практики выдачи разрешений на вывоз произведений из российских музеев в дружественные страны. Как только решение будет принято, будет определён круг стран, куда это разрешение будет выдаваться, мы готовы уже на следующий день начать работу над проектами. 

Кроме уже упомянутых стран, мы активно общаемся и с посольствами – причём, часто по инициативе послов - Индии, Мексики, Бразилии, Таиланда и Китая. И точек соприкосновений масса. Например, если речь идёт о Таиланде, то мы уже провели фестиваль тайского кино - вы знаете, что у нас очень серьёзные кинопрограммы. Над подобными фестивалями работаем с Мексикой, Индией и Бразилией.  

Сейчас будем разрабатывать программу взаимодействия с Китаем, тем более что у нас строится филиал во Владивостоке, он изначально задумывался как «порт культур», место, где можно будет показывать выставки из нашего собрания, Эрмитажа и других музеев, а потом легко перевозить их в страны Юго-Восточной Азии.  

RB: Помню, что Третьяковка делала различные проекты в Китае до пандемии…

Да, и они были невероятно успешными! С выставкой передвижников в Шанхайском музее в 2018 году заняли первое место в мировом Top-10 лучших выставок искусства XIX века в британской The Art Newspaper. За два месяца ее посетили 500 000 человек.

RB: Какие ещё были памятные выставки в Китае?

Их было много, все они так или иначе были посвящены классической русской живописи XIX века и, отчасти, фигуративной живописи советского периода. Китайские партнёры организовывают их, как правило, - с учётом невероятно высокой стоимости перевозки, - для экспонирования в 2-3 местах. Это были проекты и в Шанхае, и в Пекине, и в Ханчжоу. 

Помню, главный хит всех городов, на выставке искусства XX века, был портрет маленькой Айдан Таира Салахова – китайцы буквально сходили по нему с ума.  

Таир Салахов. Айдан, 1967

Самая памятная, наверное, была также о передвижниках в 2015-м в Национальном музее в Пекине. Я никогда не забуду открытие... Они пригласили шестнадцать профессоров Пекинской академии художеств, которые учились у русских учителей. Всем было от 85 до 97 лет, и, понятно, что для них русское искусство - это то, через что они входили в мир станковой живописи, совершенно отличной от существовавшего до конца 1940-х годов мира традиционной китайской живописи. Поэтому для них работы Репина, Левитана, Крамского, Саврасова - просто иконы. Помню, как они просто благоговейно прикасались к рамам на открытии. 

RB: Учились они в СССР?

Да. И здесь, и у себя. Например, советский художник Константин Максимов ездил в Китай преподавать. Да и до сих пор в питерской Академии художеств по 200-300 китайских учеников.

Мы очень заинтересованы в проектах, например, в Гонконге, где ещё несколько лет назад не было пространства, где можно было бы показывать живописные выставки. Сейчас у них открылся после реконструкции и Художественный музей, и, главное, потрясающий музей M+. С его представителями обсуждали выставку русского авангарда. 

RB: Заказ на состав работ обычно идет от принимающей стороны?

Да, все проекты делались по инициативе китайской стороны.

RB: Лично вы что хотели бы показать в Китае?

Если говорить, например, о Гонконге, то это должен быть русский авангард. И мы давно думали о том, чтобы показать в Китае выставку авангарда, чтобы выйти за рамки фигуративной живописи, которая хорошо знакома, к которой там относятся действительно не просто с восхищением, а с преклонением.

Что касается континентального Китая, то я бы подумала о какой-то более сложной концепции, чем те, на которых базировались упомянутые выставки. При этом я прекрасно понимаю, что для Китая это должна быть яркая, зрелищная и понятная история. У нас, например, была мысль сделать выставку, посвящённую русским сказкам.

RB: И наоборот: что вы хотели бы привезти из Китая в Москву?

Тут, к сожалению, есть некая проблема: тот же Шанхайский музей обладает невероятной коллекцией древней китайской бронзы, но мы все-таки в первую очередь, картинная галерея… А китайскую старую живопись очень сложно экспонировать: ее показывают в специальных витринах, где температурно-влажностный режим отличается от нашего почти на 10 пунктов.

Я бы, наверное, все-таки думала о выставке скульптуры, причём не ограничивалась бы, если позволите помечтать, Китаем. Я осенью по приглашению посла Таиланда в России была в Бангкоке, и меня потрясла коллекция буддийской скульптуры в их Национальном музее. Я ходила с куратором 3,5 часа и отщелкала пару сотен снимков на телефон. И вот если меня спросить, что бы я хотела сейчас привезти больше всего, то именно это!

RB: С европейскими музеями у Третьяковки были гораздо более тесные связи. В каком состоянии они сейчас? 

Если говорить об официальных отношениях, то их, как вы знаете, нет. А неформальные, конечно, сохраняются. Вот было невероятно приятно получить на Рождество нежнейшее поздравление от директора музеев Ватикана Барбары Ятты. Она правнучка графини Олсуфьевой, поэтому понимает, что такое 6 января. 

RB: В результате прекращения сотрудничества, что за последний год потеряли русские зрители, и что – европейские? 

В апреле 2022 года мы должны были открыть в Инженерном корпусе потрясающую ретроспективу финского художника Аксели Галлен-Каллела, которую готовили три года. То, о чем мы сожалеем больше всего - выставка «Русская нить. Искусство и мода», готовившаяся последние шесть лет совместно с Музеем Виктории и Альберта. Ее курировал Джеффри Марш, сделавший, например, нашумевший хит «Боуи» в том же лондонском музее.

Самый яркий проект, который мы вынуждены были отменить за рубежом – невероятная по составу выставка русского искусства XX века в новом Музее Мунка в Осло.

А из того, что мы сможем переформатировать в нынешней ситуации - выставка «Ост-Вест», которую должны были делать в сотрудничестве с Новой Национальной галереей Берлина и Государственными музеями Дрездена. Она посвящена советскому и западноевропейскому пролетарскому искусству. Сейчас коллеги смогли найти в запасниках российских музеев огромное количество работ европейских и не только художников, чье творчество вписывается в рамки пролетарского искусства. Совершенно неизвестных, неопубликованных, след которых был давно-давно утрачен. И сейчас этот проект представляется мне ещё более масштабным и сложным, чем тот, что мы собирались делать, опираясь на собрание немецких музеев.

RB: Третьяковка, как и другие музеи, еще в пандемию углубилась в изучение своих фондов и запасников. Нашлось ли что-то сенсационное и планируете ли это показывать? 

Мы за последнее время действительно организовали идеально устроенную систему учёта и свою собственную музейную информационную систему MIS, созданную нашими разработчиками. Поэтому обнаружить что-то, о чем мы не имели представления, опубликовав 27 томов академических собраний, вряд ли возможно. 

Внимательно вглядеться в своё собрание нас заставили, наверное, пандемия и желание создать виртуальный информационный ресурс. 

Мы ещё в 2019 приступили к работе над проектом «Моя Третьяковка». Работу над ним держали на плаву огромный научный коллектив Третьяковской галереи как раз те самые пять пандемийных месяцев. Его задачей была представить не только всем известные шедевры, но и показать неизвестные стороны собрания. Например, фотографию, театральное искусство, архивные материалы. И этот сайт действительно дал возможность делать открытия. 

Опираясь на него, мы сделали выставочный проект «Моя Третьяковка» и весной планируем открыть вторую часть, и эти две выставки, которые основаны на нашей коллекции и действительно представили огромное количество вещей, которые никто до этого не видел. 

Это «Дягилев. Генеральная репетиция» с 13 костюмами дягилевских балетных спектаклей, вошедших в коллекцию Третьяковской галереи в период пандемии. И «Алексей Щусев. Архитектор, художник, директор», где мы впервые представили невероятного уровня художественности материалы невероятно художественного уровня, которые смогли приобрести за последние 9 лет на средства спонсоров. 

Это значительнейшая часть наследия Щусева, связанная с работой над проектом Казанского вокзала и Марфо-Мариинской обители, а также проектом нового здания Третьяковской галереи, директором который он был с 1926 по 1928 год. А начинается выставка с потрясающего портрета Щусева, созданного в 1917 году Борисом Кустодиевым, как раз когда он работал над Казанским вокзалом, тоже приобретённого на средства нашего мецената.

Борис Кустодиев. Портрет Алексея Щусева

RB: Кстати, в Telegram-каналах ходит информация о том, что некоторые коллекционеры активно предлагают музеям приобрести работы из своих собраний. Были ли у вас такие предложения?

Не было. Честно говоря, если бы такие предложения были, то я бы не сидела сейчас с вами, а носилась бы от спонсора к спонсору в поисках средств.

RB: Учитывая сегодняшние реалии и отказ многих художников участвовать в проектах в госмузеях, как планируете работать с современным искусством?

Конечно, мы должны учитывать эти реалии. Например, когда мы открывали летом выставку «Вещь. Пространство. Человек» из своего собрания, мои коллеги для того, чтобы не было неожиданностей, действительно связывались со всеми живущими художниками или с их наследниками. Это реалии сегодняшнего дня и не считаться с этим просто глупо.

Что касается проектов на Крымском валу, мы будем продолжать делать выставки живущих современных художников. Но сейчас нам очень хочется превратить зал Западного крыла - мы провели год назад серьёзнейший апгрейд климатического оборудования - в то выставочное пространство, где можно показывать выставки с уникальными экспонатами. 

24 января в Новой Третьяковке открылась выставка «Великое княжество. Сокровища Владимиро-Суздальской земли» с главными шедеврами музея-заповедника.

В этом же пространстве в 2024 году мы планируем сделать ретроспективу Виктора Попкова. А на это лето - выставку современного искусства, она еще в процессе обсуждения.