Дзига Вертов: как авангардист советского кино стал мировым классиком

Дзига Вертов первым стал относиться к кинофильму не как к театральной постановке или историческом документу, а как к самостоятельному артефакту. «Я – киноглаз. Я – глаз механический. Я – машина, показывающая вам мир таким, каким только я его смогу увидеть», – провозглашал он в ранних манифестах.

По Вертову, эффективность воздействия кино на зрителя связана не с тем, что актеры разыгрывают перед камерой занимательную историю, и не с тем, что камера специально установлена в каком-то определенном месте, скажем, на митинге, где должен выступать Ленин. Главное, считал он, это то, как сменяются общие, средние и крупные планы, в каком ритме чередуются кадры, как используется ускоренная и замедленная съемка.

Даже официальные мероприятия по его распоряжению (в 1922–1925 годах он фактически управлял отделом кинохроники Всесоюзного кинообъединения, а затем Госкино, которое в СССР управляло производством фильмов и занималось цензурой) снимались с неожиданных точек и ракурсов: с движущегося автомобиля, с заводской трубы, из-под колес поезда, скрытой камерой.

При этом сюжеты в ранних фильмах Вертова имеют второстепенное значение. Самые известные и радикальные его фильмы – «Кино-Глаз» (1924) и «Человек с киноаппаратом» (1929) – масштабные кинофрески, сюжет которых можно свести к коротким фразам «Жизнь большого города» и «Старое и новое», а художественный эффект возникает благодаря параллелизму кадров и стремительному монтажному ритму.

При этом первый фильм получил медаль и диплом Всемирной выставки в Париже (1924), а второй уже в 2010-е годы, по опросам европейских кинокритиков, вошел в десятку лучших фильмов всех времен и признан лучшим документальным фильмом.

Монтаж из прошлого

Конечно, выработка языка кино в 1910–1920-е годы бурно шла в разных странах, в игровом и документальном кино, а позднее – в звуковом. Но Вертов действительно во многом предвосхитил и Дэвида Гриффита, и Фрица Ланга, и Лени Рифеншталь, чья «Олимпия» (1938) считается образцом документального кино.

Дзига Вертов за монтажным столом. Кадр из фильма «Мир без игры»

Впрочем, как всякий настоящий авангардист, сам того, возможно, не подозревая, он опирался на глубокую традицию. Так, в поздних статьях великого русского писателя Льва Толстого можно найти не только категорическое отрицание условностей традиционного театра (пьес Шекспира и классической оперы), но и мысль, предвосхищающую идею киномонтажа: что искусство возникает не при выписывании ярких персонажей и описании их перипетий, а только при их «сцеплении», то есть монтаже. 

Беспокойное имя

Имя Вертова от рождения – Давид Кауфман – недвусмысленно указывает на еврейское происхождение. Но желание способного юноши родом из Белостока (тогда Российская империя, сегодня Польша) сменить по приезде в Москву фамилию едва ли можно объяснить попыткой избежать антисемитизма: 1920-е он не был так развит, как в 1950-е. Просто, как и многие деятели авангарда, он выбрал имя в знак «начала новой жизни».

Дзига по-украински значит «юла», «волчок». Вертов – производное от глагола «вертеть». Получается что-то вроде «вертящегося волчка», что вполне соответствует неугомонному характеру носителя имени.

Кроме того, Кауфман – распространенная еврейская фамилия и вряд ли бы стала трейдмарком. Любопытно, что родной брат Дзиги, Борис Кауфман, будучи на десять лет младше, эмигрировал из России после революции, окончил Сорбонну в Париже, оказался в Америке и стал известным кинооператором, работавшим с Сидни Люметом и Элией Казаном. Работа над фильмом последнего «В порту» принесла ему «Оскар» (1953). 

Воскресший в «Догме»

К счастью, Вертова не постигла трагическая судьба многих деятелей авангарда. Его не расстреляли, не сослали в лагерь. Но после окончания короткого романа советской власти с художественным авангардом советский лидер Иосиф Сталин склонился к имперскому стилю, и новаторские работы Вертова оказались неуместны.

Во время Второй мировой войны он снял три публицистических фильма, а все дальнейшие его режиссерские заявки были отклонены. C 1944-го и до самой смерти (1954) он работал режиссером-монтажером киножурнала «Новости дня».

Дзига Вертов в документальном фильме «Мир без игры», где были использованы фрагменты из его фильмов, 1966

Возрождение интереса к Вертову началось в конце XX века, когда режиссеры, подписавшие «Догму-95» (концептуальный манифест независимого кино середины 1990-х, идеологом которого выступил Ларс фон Триер), фактически вернулись к принципам, провозглашенным Вертовым: съемка в естественных условиях и с рук, скрытая камера и подлинные персонажи. В 1995-м Майкл Найман создал свой оригинальный саундтрек к «Человеку с киноаппаратом». Так авангардист Вертов сам стал классиком.