10 главных русских хореографов всех времен

1. Иван Вальберх (1766–1819)

Мы не знаем, как выглядели его балеты, и очень мало знаем о нем, хотя Вальберх – один из немногих деятелей, оставивших эпистолярное наследие. Считается, что он был правнуком шведа из армии Карла XII, попавшего в плен во время русского похода и оставшегося на чужбине, а отец будущего балетмейстера служил скромным театральным портным. 

В первые десятилетия существования русского балета утвердиться в нем можно было только иностранцу. Поэтому Ивану Лесогорову пришлось вспомнить о корнях и вернуть фамилию предков – Вальберх. После этого любимый ученик Гаспаро Анджолини и Джузеппе Канциани – знаменитых итальянцев, приглашенных Екатериной II, – был зачислен в императорскую труппу сразу на ведущее положение. А десять лет спустя он стал первым русским, которому доверили постановку балетов. 

Названия его спектаклей в основном повторяют европейские афиши – «Граф Кастелли, или Преступный брат», «Сандрильона», «Орфей и Эвридика». Но он стал первым, кто попытался создать балет на современную ему тему («Новый Вертер»), и тем, кто первым привел на сцену героев «Ромео и Джульетты».

2. Шарль Дидло (1767–1837)

Парадоксально, но почти всю жизнь Вальберх провел за спиной Дидло – шведского эмигранта, который стал в России властителем дум, о чем свидетельствуют строки пушкинского «Онегина». Любимец шведского короля Густава II, разглядевшего талант в маленьком мальчишке, он был отправлен им на обучение в Париж. С тех пор Дидло на десятилетия стал скитальцем. От Великой Французской революции он бежал в Лондон, где состоялась премьера его легендарного балета «Зефир и Флора», а затем на гребне успеха уехал в Петербург. Там он сам уже не танцевал, но его балеты полюбила вдовствующая императрица Мария Федоровна. Он был среди первых, кто отметил талант Пушкина и перенес на балетную сцену его «Руслана и Людмилу» и «Кавказского пленника» вскоре после их публикации.

3. Мариус Петипа (1818–1910)

Обрусевший француз до конца жизни не смог выучить русский язык, но сам любил анекдоты об этом и не сопротивлялся тому, что его стали называть Мариусом Ивановичем. Пятьдесят семь лет он посвятил русскому балету, авантюрно явившись в Петербург вместо своего знаменитого брата. Зато теперь почти все балеты, известные в мире под обобщающим понятием «классика», дело рук этого человека: ему принадлежат «Лебединое озеро» (созданное в сотрудничестве со Львом Ивановым), «Баядерка», «Спящая красавица», «Корсар», «Раймонда» и многие другие. Петипа мастерски синтезировал достижения и находки своих предшественников и создал форму большого академического балета. В то время как в Европе балет пришел в упадок, в России Петипа выковал труппу, ставшую идеальным инструментом для исполнения его сложносочиненных балетов.

Читайте подробнее: Как француз Мариус Петипа сделал русский балет лучшим в мире.

4. Лев Иванов (1834–1901)

Всю жизнь застенчивый Лев Иванов был вторым. Сначала – вторым танцовщиком в труппе Императорского балета. Не было у него шанса и на место главного балетмейстера – занимавший его Петипа был не только великим профессионалом, но и выдающимся царедворцем. Кажется, у Иванова и не было амбиций стать первым. Он покорно тянул служебную лямку, работал на подхвате у Петипа. Но когда жизнь давала ему шанс, он отзывался на него шедевром. И там, где Петипа приходилось переламывать себя, чтобы приспособить свой дар к музыке Чайковского – любимого композитора царствовавшего Александра III, Иванов чувствовал себя как рыба в воде. Именно в этой музыке, считавшейся для балета слишком сложной, он черпал вдохновение. Ей он находил настолько идеальное соответствие в движениях танца, что они превращались в формулы классического балета. И пусть до наших дней не дошли его «Щелкунчик» и поставленные на музыку Бородина «Половецкие пляски» из оперы «Князь Игорь», ничто в истории не заменит ивановского «белого» акта «Лебединого озера» с его хороводами лебедей, танцем маленьких лебедей и адажио Одетты и принца Зигфрида.

5. Александр Горский (1871–1924)

«Декадентство и невежество на образцовой сцене» – так называлась рецензия на премьеру его «Дон Кихота» в Большом театре в одной из ведущих газет. Кто же знал, что тот самый «Дон Кихот» обессмертит имя Горского, а эту версию, хоть и отредактированную, будут воспроизводить и в Австралии, и в американских городках.

Начинавший как любимец Петипа и его ассистент, Горский в 30 лет стал руководителем балета Большого театра в Москве. Он ощутил необходимость в срочных преобразованиях балета. В то время крушением академизма выглядело даже появление танцовщицы спиной к публике. Несмотря на проклятия Петипа, он переделывал его знаковые балеты – «Лебединое озеро», «Дочь фараона», «Раймонду». Как каждый первопроходец, он был мало понятен и коллегам, и даже соавторам. Горский стоял во главе балета Большого почти четверть века, но от его постановок почти ничего не сохранилось.

6. Михаил Фокин (1880–1942) 

Едва окончив Петербургское театральное училище, он стал солистом, а вскоре и премьером Мариинки. Но в 1904-м в Петербург прибыла американка Айседора Дункан, и ее танец, отменивший все законы классического балета, потряс Фокина. Свою задачу он увидел в освобождении балета от оков мертвого академизма.

Судьбоносной стала его встреча с импресарио Сергеем Дягилевым. В балете последний увидел универсальное искусство, синтез музыки, арта, литературы и танца. Фокин стал инструментом, с помощью которого можно было предъявить эти идеи миру. Не случайно потом много лет хореограф боролся с тем, что его балеты приписывали Дягилеву – тот не мог сочинить хореографию, но был автором многих идей.

Их сотрудничество было трудным и недолгим, но один без другого они не смогли бы создать «Петрушку», «Жар-птицу», «Видение розы». И в конечном счете само искусство ХХ века.

7. Вацлав Нижинский (1889–1950)

Движение Нижинского, сочетавшее пластичность животного и отточенность премьера Императорского балета, завораживало Пруста и Родена, Штрауса и Шанель. Но естественность, так восхищавшая в его танце, испугала и оттолкнула многих в его постановках – «Послеполуденном отдыхе фавна» и «Весне священной». Премьеры этих балетов, вдохновленных Дягилевым в его труппе «Русский балет», превратились в настоящие битвы среди балетоманов. Нижинский оказался первым хореографом, открывшим путь на сцену настоящему модернизму. Вся его карьера длилась девять лет, деятельность хореографа – четыре года. Но этого хватило, чтобы он стал символом искусства ХХ века.

8. Леонид Якобсон (1904–1975)

В современном балете он на особом положении: без его имени не обходится ни одна энциклопедия мирового балета, но творчество не только мало сохранилось для потомков, но и для современников было почти недоступно. Его постановки, созданные между 1930-ми и 1970-ми, в лучшем случае исчезали из репертуара вскоре после премьеры, а нередко вообще не добирались до зрителей – хореографа обвиняли в эротизме, акробатизме и прочих «измах», якобы выдающих низкопоклонство перед растленным западным искусством. Главным козырем были упреки в том, что Якобсон не знает классического танца и своими экспериментами убивает великий русский балет. Меж тем танцевать эту хореографию стремились все звезды, от Галины Улановой и Майи Плисецкой до Михаила Барышникова.

На закате жизни, в 1969-м, ему все же удалось создать собственный ансамбль «Хореографические миниатюры». Благодаря ему – сегодня он называется Театр балета Леонида Якобсона – мы можем увидеть, как хореограф лишил балет ритуальной условности.

9. Юрий Григорович (р. 1927)

Юрий Григорович и солистка Большого театра Наталья Бессмертнова во время репетиции балета «Ангара»

Во второй половине XX века понятия «Большой театр» и «Юрий Григорович» были неразделимы, и тот стиль, который называют в мире Bolshoi Ballet, формировался на его постановках – огромных сюжетных балетах, режиссерски виртуозных и выточенных в деталях, требующих гигантской энергии даже от последнего танцовщика в кордебалете. Этот стиль начал складываться в Ленинграде, где Григорович был танцовщиком театра им. Кирова, нынешнего Мариинского. Там во второй половине 1950-х он выпустил свои первые постановки. «Каменный цветок» по уральским сказам Павла Бажова и «Легенда о любви» по поэме Назыма Хикмета стали знаменем нового балетного направления – хореосимфонизма. 

Перебравшись в начале 1960-х в Большой, Григорович обратился к классическим спектаклям – и сегодня «Щелкунчик», «Лебединое озеро», «Раймонда», «Спящая красавица» и «Баядерка» идут там в его версиях.

10. Алексей Ратманский (р. 1968)

Окончив Московское хореографическое училище и не попав в Большой театр, Ратманский танцевал в Национальном оперном театре в Киеве. После победы на международном балетном конкурсе им. Дягилева в Москве отправился за заморским счастьем – сначала в Канаду, оттуда в Данию. Майя Плисецкая, увидев его танец, назвала Ратманского своим любимым танцовщиком. Но он спокойно прервал исполнительскую карьеру ради того, чтобы самому создавать спектакли. 

Его «Каприччио» и «Сны о Японии» стали началом новой эры Большого театра и русского балета. Неудивительно, что вскоре Ратманский возглавил балет Большого и всего за пять лет полностью изменил его имидж, что привело к возвращению труппы на топовые позиции в мире.

После этого он вновь круто изменил жизнь: покинул Россию, чтобы работать с Парижской оперой, Королевским балетом Великобритании, миланской «Ла Скала» и другими – сложно найти заметную труппу, где бы не шли его спектакли. В нынешнем сентябре он станет резидентом-хореографом в New York City Ballet.